То, что делала Людмила Сошинская с глиной, похоже на чудо… с этим состоянием чудесного она и приехала в монастырь в 1993 году.
- Давай я тебя научу, сказала она монахине, которая уже имела художественное образование.
И стала рассказывать-
- В керамике, на мой взгляд,- сказала Людмила,- возможно все. Живопись в самом глубоком, «рембрандтовском» понимании этого жанра, скульптура - от крайне абстрактной глиняной формы до самых реалистических портретов, да еще в цвете! А графика в керамике, ею изумительно владеют в Японии, а керамические акварели — не выцветающие никогда... Я очень долго шла и постепенно подошла к простоте, а она, наверное, и есть самое трудное в любом искусстве.
Из интервью Натальи Краминовой
- Почему Вы взялись лепить русских мадонн - их на Руси из века в век рисовали? Людмила отвечает, что задумала эту работу в незабываемый первый день рождения своего сына. Она впервые осознала тогда, что мать рождает дитя не только на радость, но и на жестокие страдания жизни. Сколько же души и мужества надо иметь женщине, чтобы, понимая все это, растить своего ребенка. Она старалась сделать мадонну объемной, как и положено скульптуре, но руки не подчинялись разуму, образ выходил плоским, словно его не лепили, а рисовали. Людмила давно заметила, что в глине живет нечто, диктующее художнику, что и как ему делать.
- Что для вас истинно? - В человеке - внутренний свет. В искусстве, наверное, тоже: свет, с которым художник идет к людям. Истинна для меня природа, особенно лес с его тихой радостью всем временам года. Устану, не ладится жизнь - еду в его приемные покои - самые спокойные на свете. Раньше любила жизненный шум, не выносила одиночества. А сейчас не обойтись без часов наедине с собой - в этом тоже частичка моего истинного. - Что дальше? - Продолжать идти к простоте через уже пройденное и понятое. И попытаться найти внутренний свет…
Людмила Сошинская — признанный мастер, ее работы есть в Русском музее, в Третьяковской галерее, в Музее керамики в Кускове. В Музее Органической Культуры.
В ее мастерской на окраине Москвы соседствовали и уживались все: и грустный великан Дон Кихот со своей Дульцинеей, вымышленные и реальные люди, мудрые звери русских сказок и птицы вещих снов, и образы древнерусской иконописи… Ее керамика живет по собственным законам, соединяя, казалось бы, несоединимые явления, предметы и понятия: землю и небо, зиму и лето, рай и ад, отошедшие века и современность…