Послушание есть самая крепкая основа монастырских порядков и даже самого спасения душ в иночестве. (Древние иноческие уставы).
Для монашеской жизни нужен «ум Христов», а не только земной рассудок, наполненный энциклопедическими знаниями, но силы Божией не увидевший. Вот почему монахи дают обеты послушания, целомудрия и нестяжания, при соблюдении которых, благодаря отречениям, выплавляется такая цельность души, что этот подвиг называется «бескровным мученичеством».
Дай Бог миру истинных монахов, ибо, по слову старца Паисия Святогорца, «если монастырь живет духовно, он много может помочь миру».
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий 33 года (с 1988г. по 14.04.2021г.) являлся правящим архиереем обители, совершал лично все постриги в монастыре. Постриг – священное таинство. Святые отцы сравнивают монашеский постриг с таинством крещения. В крещении человек совлекается ветхого образа, отрекается от сил зла и исповедает Христа Истинным Богом. Крещением начинается «новое бытие», и человек являет в своей христианской жизни «новое творение».
А перед таинством пострига стоящий в преддверии Церкви «в одной рубахе, без обуви и головного покрытия» чего просит у Бога? Разве ему недостаточно высоких даров крещения? Разве он не получил в крещении внутреннюю силу исполнять заповеди? Несомненно, получил. Каким же дерзновением исполнено его решение?
Монах «ищет жития ангельского» (Слово Митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия после пострига монахини Ксении Янхунен. 1994г.).
Все таинство пострига исполнено символов отрешения от мира. Крестообразное пострижение прядей волос выражает «отложение, удаление помыслов земных, влекущих к миру», после чего произносится новое имя и благословляется другое, полное высоких смыслов облачение.
Одежда монахов – как доспехи у воинов, идущих на поле боя. Монах вступает в битву духовную: он нуждается в «силе истины», и на него возлагают кожаный пояс, чтобы он сдерживал «бессловесные похоти». Мантия – знак покрова Божия и «броня праведности», она не имеет рукавов, напоминая, что монах «не имеет воли творить дела ветхого человека». Свободно развиваясь при ходьбе, мантия напоминает крылья ангела, сообразно монашескому образу. Клобук – «шлем спасения», четки – «меч духовный, который есть слово Божие». Сандалии – знак того, что монах «отправляется» свидетельствовать о Христе.
7.04.2022 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Павел совершил постриг 7 сестер в мантию.
Облачение в монашеские одежды – это таинство. А дальше – длинный жизненный путь, исполненный искушений, страстей, падений, слез и, несомненно, помощи Божией, о чем свидетельствует постригаемый, на каждый вопрос духовника отвечая: «Ей, Богу содействующе, честный отче»...
Потребность в молитве сокрыта в душе каждого человека. Но вопрос о том, «что такое молитва, и как молиться», всегда современен, для каждой культурной эпохи и цивилизации. Из предлагаемой парадигмы нелегко вырваться, потому что, выдвигая новые формы познания, ум привыкает к чрезмерной информированности, лишаясь ясности, простоты и желания заглянуть внутрь себя.
«Познавательная способность человеческого духа, направленная вовне, встречается с бесчисленным разнообразием явлений, видов, форм и с бесконечным дроблением всего происходящего, и потому познание никогда не достигает ни полноты, ни подлинно реального единства» (старец Силуан).
С этой дурной бесконечностью мы столкнулись в институтах и, травмированные, обратились к Церкви, формирующей церковное сознание с непременным развитием молитвенного состояния, направленного внутрь себя и затем к Богу. «При этом происходит нечто обратное тому, что мы видели в прежнем образе познания: ум отходит от бесконечной множественности и раздробленности явлений мира, и всей силой обращается к Богу, и, пребывая в Боге, видит себя и весь мир» (старец Силуан).
Молитвенное правило в монастыре складывается из участия в Богослужебном круге (ежедневном, недельном и годовом), а также келейного правила, которое дается старцем-духовником, и непрестанной молитвы Иисусовой, называемой умно-сердечным деланием, ему обучаются внимать на всяком послушании.
Не теряя чувства реальности, но отдаляясь от привязанностей и любопытства, монахини проходят аскетический путь борьбы с воображением. Насколько трудно остановить ум от рассеянности и мечтаний, известно по опыту даже в обычной жизни. В религиозном предстоянии пред Господом Славы недопустимы подобные состояния, и каждый новоначальный чувствует свою «несвободу», буквально попадая в шторм виденного когда-то и слышанного. Но если человек в движении духа соглашается на воображение Бога или святых, то это уже не молитва, а «мыльный пузырь» (свят. Феофан Затворник), а дальнейшее его развитие приведет к «прелести», о чем предупреждают все святые отцы.
Еще одна опасность подстерегает новоначальных: имея навык доверия себе в мирских вопросах, многие даже не подозревают, сколь трудная борьба предстоит им в «борьбе с помыслами». Этот вид молитвенной практики включает в себя необходимость «разборчивости» в своих помыслах и противостояния развитию греха. Без духовного руководства невозможно преодолеть ту «брань», которая не только от плоти и крови, но и от «мироправителей тьмы века сего».
В понимании мирских людей, есть два факта, наиболее нежелательные даже при одном воспоминании о них: это – неизбежная смерть и последующее за ней определение на вечную жизнь.
В понимании ушедших от «славолюбия, сребролюбия и сластолюбия» и живущих в монастырях и скитах, эти неизбежные события придают особую силу и смысл каждому прожитому дню. «Помни последняя твоя – и вовек не согрешишь!»
Черная одежда, никогда не сменяемая на красную или зеленую, даже в дни торжественных праздников – всегда черная, как траур, как память о смерти. Но не только ради памяти о сокровенном таинстве смерти облачается монах в черную одежду, а еще и как во образ внутреннего преображения, приучая свое сердце стать неподвижным ко греху, словно умершим, но живым для Бога. Неужели легко похоронить в своем сердце все страсти и немощи? Неужели монахам легко с ними расстаться только благодаря тому, что они пришли в монастырь? На этот вопрос убедительно ответил преподобный Варсонуфий Оптинский: «Что у монахов есть немощи, это нисколько не удивительно, монахи – люди. У всех в миру есть страсти. Когда человек приходит в монастырь, то он не сразу становится бесстрастным, нет, все его страсти и немощи остаются при нем, только в миру он не борется, а в монастыре хотя и побеждается страстью, но борется».
Весь путь монаха – это переход из страстного состояния, в котором человек рождается, в иное, свойственное тому, как Бог замыслил человека прежде, чем создал мир. Наша жизнь в монастыре дала нам возможность увидеть последние минуты умирающих сестер, быть с ними, помогать им, соприсутствовать при таинстве смерти и почувствовать полученное ими благословение Божие.
Схимонахиня Елизавета Янхунен (видео за несколько дней до смерти), финка по происхождению, бывшая протестантка, окончившая Богословский институт в Хельсинки. Ее путь к Православию начался в Петербурге, когда она посетила часовню блаженной Ксении Петербургской. Направленная из ОВЦС в наш монастырь и принявшая постриг с именем Ксения (в честь блаженной Ксении Петербургской), она многие годы искала ответ на вопрос, как изменить закваску западного мышления и во всей глубине души стать православной. В монастыре она занималась переводами на финский язык тех книг, которые, как она надеялась, помогут ее народу увидеть истинность Православия. Некоторое время она провела в Свято-Успенском скиту (в Епифане), и опыт общения с сестрами, простыми, трудолюбивыми молитвенницами, был для нее некоторым откровением. Она сказала про них: «Они – святые». И даже сам облик ее изменился во образ открытости и радости соборной монастырской жизни. Во время ее тяжелейшей онкологической болезни мы искали все возможные способы медицинской помощи, а их уже не было. Перенеся заболевание с исключительным мужеством, она в последний час своей жизни приняла святое причастие и, благословляемая священником, игуменьей и сестрами-монахинями, перешла в вечную блаженную жизнь в чине схимницы, с именем в честь преподобномученицы Елизаветы, прежней протестантки, ставшей православной святой.